«Здесь не зима, а зимаргеддон». Что узнал о России за четверть века фермер Джастас Уолкер
Разговор по душам с Веселым молочником.
«Когда мы слышим «фермер», первая картина, что лезет в голову — человек в галошах с вилами, по колено в навозе. Фермер — неудачник по жизни. Я не хочу иметь ничего общего с таким видением. Наша с вами великая страна имеет самый большой запас чернозема в мире, самый большой запас пресной воды, у нас хорошая инсоляция, и мы просто обязаны стать сельскохозяйственной сверхдержавой. Но для этого надо изменить мировоззрение и еще сделать так, чтобы люди, которые работают на земле, были и образованными. Моя задача именно в этом: показать, что человек, который живет на земле, необязательно простофиля. Он может чистить амбар, сеять, заниматься животиной и при этом читать книги», — так говорит Джастас Уолкер, алтайский фермер американского происхождения и истинный патриот России.
А еще Джастас — популярный видеоблогер. Он рассказывает своим подписчикам (на ютьюбе их больше 120 тысяч) об устройстве фермы и жизни вдали от городов, рассуждает о культуре и прочем. Например: «Судить о России по фильмам Звягинцева так же неправильно, как судить об Америке по Голливуду».
Всероссийская известность пришла к Уолкеру в 2014 году, когда во время телеинтервью в ответ на вопрос о санкциях он захохотал: «Не будет больше этого вашего итальянского сыра!» Джастас получил народное прозвище Веселый молочник, снялся в клипе «Хэппи» группы Uma2rmaN, а режиссер Андрей Анин сделал о нем докфильм, «Американская мечта» называется.
— Джастас, я смотрела «Американскую мечту». Вы и там так же заразительно хохочете. Этот ваш фирменный смех, он наследственный?
— Да. Мой отец всегда смеялся очень громко. Когда мы семьей приходили на вечеринку и отец отрывался от нас, мы знали, что все равно будем слышать его. В детстве мы с сестрами шугались: опять батя смеется над своими же шутками! А теперь я оказался тем же батей: тоже сам шучу, сам смеюсь. (Хохочет.)
— Как вы оказались в России?
— В 1994 году мои родители направились сюда как протестантские миссионеры. Так мы оказались в поселке Осиновый Мыс в 500 километрах на север от Красноярска. Мне тогда было 11. Спустя 6 лет, когда миссия родителей закончилась и они вернулись в США, я решил остаться.
— Почему?
— У нас в семье было принято перед большим шагом в жизни поститься, молиться и получить хотя бы молчаливое согласие небесной канцелярии на свои планы. А у меня с 14 лет уже был четкий план: я хотел поступить в университет в Америке. Несколько раз побывал в нем, присматривался, все себе намечтал. И вот в 18 лет я попостился и пошел в лес получить молчание как знак согласия от небес. Но, к моему великому удивлению, было не молчание, а ответ. И он был негативным. Да-да, Господь мне явно дал понять, чтобы я вернулся в Россию. Что я буду там более полезным, чем в Америке. Я сказал: слушаю и повинуюсь. Вот, до сих пор я здесь.
— Ни разу не жалели о своем выборе?
— Всегда были в жизни моменты, когда я думал: вот ради этого я отказался от своей мечты стать инженером искусственного интеллекта в университете Тэйлора?! (Хохочет.) Но эти моменты проходили. Я видел: то, что я делаю, имеет смысл и дает плоды. И сегодня рад, что послушался и продолжаю слушаться и жить здесь.
Попробовав себя в России в роли преподавателя английского и владельца лесопилки, Джастас понял, что это не его. Фермерство свое он начал в селе Такучет Богучанского района Красноярского края. Там столкнулся с зимаргеддоном (так красиво мой герой называет суровую сибирскую зиму) и проблемами со здоровьем. Чтобы справиться с астмой, переехал в 2016-м в село Степное Солонешенского района Алтайского края. Асфальт заканчивается в 5 км от села, до ближайшего города 200 км…
— Как вас называли в России поначалу?
— Как только не звали, имя-то странное. И Джойстиком, и Жесифом, и всяко-разно.
— В документалке вы говорите, что вошли в русскую жизнь легко, но многое все-таки было удивительным. К примеру, что в России стук в дверь — это не просьба о входе, а его анонс. Что еще вас удивляло?
— Один момент меня очень удивлял — мусор на улице. Я неоднократно задумывался: почему людям без разницы, что вокруг так грязно? Ладно еще на улице, она вроде ничейная, но в подъезде, где ты живешь, зачем портить стены? Зачем жечь кнопки в лифте? Я не говорю, что вандализм не присутствует в Америке, там это тоже есть, но не у себя под забором. А тут умышленная порча своего пространства — зачем?
— Вы нашли ответ?
— Мне кажется, что в 90-х годах в России был момент всенародного опускания рук. Люди трудились, трудились, трудились, два-три поколения строили светлое будущее, и вдруг им в момент говорят: все зря, ничего не получилось. И тогда, наверное, возникло желание отомстить самим себе за то, что произошло.
Я помню, мне было лет семнадцать, когда приехала команда благотворителей из США, они развозили гуманитарную помощь, а я им помогал. На улице мы встретили детей, мальчика лет одиннадцати и совсем маленькую девочку, они копали яму. Мы с ними разговорились, они поделились, что тоже хотели бы побывать в Америке. А благотворители в ответ пошутили, что если дети будут активнее копать, то прокопают землю насквозь и выйдут уже в Америке. «У нас не хватит сил», — грустно ответил мальчик. Меня это так поразило! Если бы мне такое в детстве, даже в шутку, сказали, я бы начал так копать! Я бы верил, что докопаю до центра земли, а потом и до Америки! И это проблема нашего русского народа: мы заранее думаем, что у нас не хватит сил.
— А ваше фермерство — это не то самое «путешествие к центру Земли»?
— В каком-то смысле да. Потому что, когда я начинал, все крутили пальцем у виска: это же путь к разорению! Но у меня было другое понимание. Я хотел быть полезным обществу и видел, что самый большой ресурс, который есть в России, — аграрный. Я также вижу, что многие смотрят на аграриев свысока: ну, не взяли в космонавты, возьмут в фермеры. Вроде бы это что-то для неудачников. Я так не думал и не думаю. Взял посчитал на коленке: должно же получиться, почему нет? И начал работать на ферме не только с желанием обеспечить себя, но и показать, что «докопать до центра Земли» можно. Это не безнадега! И у нас есть что дать миру кроме непереработанной нефти или срубленного леса. Мы можем накормить всю планету. Но сначала нужно менять сознание, а это надо делать через примеры. И моя роль во всей этой игре именно такая — показать пример.
Это я думал в 2009 году, когда только начал. А уже 2022-й — наши мысли стали реальностью. И то, что к нам не пропадает интерес, означает, что задача выполняется, сознание меняется. Мне пишут люди: «Я продал квартиру, купил землю, стал фермером». У меня уже больше 120 таких историй.
— Что из себя представляет ваше хозяйство сегодня?
— У нас есть козья и овечья фермы в горах Алтая. 133 козы, около 100 овец и баранов, 4 коня, 183 га земли, которые мы обрабатываем двумя тракторами. Работает пять человек: я и еще четыре мужика. Плюс есть цех по переработке молока. Это примерно 12–15 кг сыра в день, творог, сметана, мороженое. И еще производим иван-чай. Свою продукцию, а также продукты наших соседей и друзей мы продаем через интернет-магазин.
— Расскажите про ваше изобретение, про экоасфальт.
— Экоасфальт родила сама жизнь. Иду в амбар как-то утром, амбар у нас вверх по горе, дом ниже стоит. А дождь прошел, грязь, съезжаю. Добрался, подоил коз, а обратно с бидоном молока идти совсем трудно. Думаю, ну надо с этим что-то делать. А возле амбара стоял старый тюк сена. Я его раскатал по грязи — все, ничего не скользит.
В прошлом году у нас был очень удачный год по сену и очень неудачный по его продаже: у меня осталось несколько сотен тюков. Я давай их раскатывать везде. Вот с тех пор у нас лежит экоасфальт, он прекрасно работает. Худа без добра не бывает.
Из других изобретений, правда не моих: мы используем передвижные курятники на участке. Вместо того, чтобы косить траву и носить ее курям, ты передвигаешь птиц в здоровой такой клетке на колесах с решетчатым дном. Куры гуляют, кушают траву, им хорошо. И тебе хорошо, что газон стрижется. Также у нас в хозяйстве есть газогенератор на дровах. Его я сделал сам.
— Жена у вас русская?
— Нет, американка. Она приехала в 2008 году через мою церковь как волонтер. Ребекка тогда закончила 12 класс и перед университетом хотела год посвятить служению. Ее направили сюда помощницей в детский приют. Это было в 100 км от места, где жил я. Но поскольку мы единственные американцы в районе, нет-нет да и встречались. Завязалась дружба, она переросла в любовь, а любовь — в свадьбу и трех дочек. Старшей Тирзе уже 12, средняя дочка Адара, ей 10 лет, младшую зовут Кирстан, ей 7.
— По вашим роликам на ютьюбе видно, как активно вовлечены дети в жизнь фермы: доят коз, сортируют овощи. И при этом на их лицах нет страдания от трудового воспитания. Как вам это удалось?
— Вся наша семья верит, что труд облагораживает человека. (Джастас хохочет.) Воспитание у нас начинается с послушания. А послушание — это привычка, такая же, как и любая другая. Но очень важно платить детям за послушание временем и вниманием.
Многие родители говорят: я ценю своих детей выше всего. Но если задать им вопрос, сколько часов за эту неделю вы провели вместе, начинаются отговорки: ну я же работаю ради них, я же их одеваю, обуваю, кормлю. А ребенок нуждается во взрослом. И когда ты ничего ему не даешь, но что-то требуешь, у него возникает вопрос: а почему я должен ему помогать? Он же никогда в меня ничего не вкладывал: ждал, когда я поскорее уйду в садик, в школу, побольше буду ходить на секции. С какого перепуга я должен его слушать?
Поэтому надо понимать, что важно для ваших детей, и ценить то, что им нравится. Когда они хотят посидеть у тебя на коленках, почитать книжку, прогуляться рука в руке, надо это делать. Если все правильно заложить к 5 годам, в 15 проблем не будет.
— В одном своем видео вы с девочками собираете картошку и говорите, что русским рассказывать о картошке смешно, но у вас есть преференция: вы из картофельного штата Айдахо. Чем еще кроме картошки знаменит ваш штат?
— Айдахо вообще очень похож на Алтай. Он немного странный штат: в северной части это горы и леса, а в южной — степи и поля. И там такие же главные продукты: картошка и лес.
— Говорят, что и русские с американцами как народы очень похожи. Это так?
— Похожие природные условия рождают похожих людей. Русские и американцы схожи тем, что мы живем на огромных просторах: среди всех промышленных стран мира мы самые мало урбанизированные. Из-за этого есть понимание, что ждать помощи сверху не приходится, надо решать свои проблемы самому. У русских для этого есть пофизигм — «а ладно, как-то получится!» У американцев — авантюризм, дух первопроходца. И хоть это вещи немного разные, но характер они дают похожий… В Америке я в последний раз был в 2016 году. До этого — в 2012-м. Ездим нечасто, ферму же не бросишь.
— А отпуск у вас бывает?
— Бывает, но только зимой.
— На Бали ездите?
— В Бийск! (Хохочет.) Это соседний город. Три-четыре дня в последнюю неделю ноября, после Дня благодарения, мы проводим там: делаем новогодние фотографии всей семьей, закупаем подарки и продукты на Рождество, ходим в кино, ресторан. Это у нас уже традиция.
— На каком языке вы думаете после 25 лет жизни в России?
— Язык — это же инструмент. Мы используем его для того, чтобы формировать мысли. Лингвисты говорят нам, что разные языки отражают разные задачи, менталитет нации. Допустим, среднестатистический россиянин имеет в словарном запасе намного больше слов для обозначения цветов. Если показать русскому картину и попросить потом описать ее в цвете, он сделает это лучше, чем американец или англичанин. Но в английском языке есть 16 времен, и, если поставить перед англоязычным человеком задачу рассказать, что было в прошлом, он это будет делать с большей точностью, чем русскоговорящий.
Если я строю бизнес-план и мне нужно включать логические процессы, я думаю на английском. Если думаю о каких-то более духовных или душевных вещах, то, конечно, на русском.
— Я посмотрела, как вы отвечаете на вопросы подписчиков: с одинаковой легкостью выдаете факты и из истории Киевской Руси, и из жизни бактерий. Какое у вас образование?
— Я магистр УПИО. (Хохочет.) Это университет проб и ошибок. На самом деле я профессиональный автодидакт, самоучка. Ничего не заканчивал, кроме 12 классов по американской схеме, притом на семейном обучении. Преподавала мама. От нее я получил навыки самообразования, и это самый важный мой инструмент. Мои дети тоже на домашнем обучении.
Я читаю одну книгу в неделю, это получается около 50 книг в год. И веду список тем, которые мне интересны, в которых я чувствую себя слабым и хотел бы развиваться.
— В прошлом году вы получили паспорт гражданина Российской Федерации. В тот день как-то особенно почувствовали себя русским?
— Я уже лет пятнадцать говорю о России и русских «мы». Приезжая в Штаты, понимаю, что я не совсем американец. К примеру, американцы крайне законопослушны. Любой намек на действия за рамками закона для них — «ой-ой-ой, как так можно? Это нарушение!». Русские относятся к закону легко: Москва далеко, царь-батюшка не увидит, а закон писался не для того, чтобы его исполнять. И я тоже избавился от фанатичного отношения к правилам. Получается, в Америке я уже немного странный. Но и в России странный, потому что все-таки стараюсь законы исполнять. (Хохочет.) А еще моя бабушка, когда была жива, говорила, что я говорю на английском, как на русском — быстро и непонятно!
Получить гражданство я решил потому, что в России, конечно, легче жить, если ты имеешь российский паспорт. Но когда я прошел весь этот бюрократический процесс и встал перед комиссией, проверяющей знание русского языка, то понял, на что все это похоже. Это как если бы я любил девушку, очень долго жил с ней, а потом решил расписаться. Паспорт — это просто узаконивание моих отношений с Россией. А так мы живем вместе уже очень давно. И как в любой семье у нас бывает всякое, но мы любим друг друга.
автор Светлана Ломакина/фото архив героя публикации
«Из России с любовью» — проект журнала «Нация», создаваемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Это истории иностранцев, которые однажды приехали в нашу страну, прониклись русской культурой, просторами, людьми — и в конце концов сами стали немножко русскими.
Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этой историей в своих соцсетях.